ЗаИз автобиографичного романа "Сидячая работа"
1/
Осенью сорокового они купили дом по улице Дунаевского в Немецком поселке. Так называли окраину Кировского района – когда-то ее застройку начинали немецкие переселенцы.
Прежние хозяева, выкладывая из самана толстые стены дома, руководствовались чисто практическими соображениями – зимой было тепло, а летом прохладно, но Женькина фантазия легко превращала простую хатку в древнюю крепость с роскошным парком (несколько кленов и кустов крыжовника в палисаднике) и подземным ходом (обширный подпол).
Из кухни была дверь в сени, из них – в сарай, что напоминало "анфиладу". Неостекленные "бойницы" сарая позволяли зимой и летом отражать из лука и гнутого из медной трубки пистолета-подж?гала атаки многочисленных врагов, фигуры которых он с приятелями рисовал на серой необструганной стене уборной. Были шерифы и "гринго", белые и самураи, рогатые фрицы.
Восемь соток огорода кудрявились картофельной и свекольной ботвой, ближе к дому возвышались навозные грядки с тыквами и огурцами, плыл резкий запах табака-самосада и помидор, а подальше, на межах вставали стенами паслен, подсолнухи и конопля.
Сколько повылавливали здесь кузнечиков, повыливали тарантулов. В палисаднике властвовал развилистый клен, дававший самый вкусный сок на десерт после пшенной с тыквой каши или картошки с молоком из пузатых кринок.
Среди этого великолепия пролетел еще год. Рос себе неискушенным во многих грехах, даже не курил, только война и школа сделали из него то, что сделали...
2/
И когда над ними грянул смертный гром,
Нам судьба иное начертала,
Нам, непризывному, нам, неприписному
Воинству окрестного квартала. Из бардовских песен прошлого века
Длинные зимы были не только холодными, – голодными. Если летом кормил огород, который теперь вскапывали посередине улиц, а в начале зимы были запасы с него, то к весне были рады отдать в дальних деревнях самые дорогие вещи за мерзлую картошку. Сладкая, она позволяла экономить сахарин.
Ценность каждого теперь определялась продуктовыми карточками: дворяне, изможденцы, литераторы, литербеккеры. Это: кто получал рабочие карточки, кто иждевенческие, кто по литерам "А" или "Б". Кто их не имел или потерял, были удэпеккерами – умирающими днем позже.
Настоящими праздниками в семье были дни, когда выписывали на крупорушке мешок баламутки – овсяной шелухи. Если ее залить водой, то через сутки на дне посудины собиралось клейкое и горькое тесто, из которого пекли блины на глицерине, слитом из отработавших амортизаторов лендлизовских самолетов.
Летом надо было запастись и топливом. Лоханы в законе промышляли на "железке". Возвращавшиеся из Урала в Кузбасс маршруты останавливались у входного светофора перед Куломзино, и можно было выгребать угольную пыль в мешок из закоулков рам хопперов и полувагонов.
В противоположную сторону они шли груженные, шли на подъем, медленно, и Женька вскакивал на ходу, забирался наверх и, пока поезд набирал ход, сбрасывал несколько кусков антрацита. Или пока не появлялся откуда-то сопровождавший состав охранник, который за расхищение госимущества мог и подстрелить.
Еще лета два или три Женька пас корову, чтобы не платить пастуху. Гонял на вольные травы километров за десять. Или ближе водил на веревке в канавах. Пасся сам в зарослях ирги, лазал в поисках костяники и редкой землянички.
И читал, читал все подряд. "Тома Сойера" на вечер одноклассница дала. О своей он Бекки Тэтчер размечтался у стола..."
Это было первое увлечение не только чтивом. Книгу Женьке в третьем классе дала Рая Антипова, эвакуированная из Москвы. "В меня влюблялись все блондинки. И брюнетки. В нашем классе. А я шатенку полюбил. С третьей парты".
Когда Раиса уехала на родину, другая беженка Верка Луценко передала от нее открытку с крокодилом – "аккуратен, видно, он: чистит зубы с двух сторон" – и адресом на Большой Якиманке.
Вечерами Женька с деревянным ППШ одолевал сугробы в своем огороде и орал в начинающуюся метель: "И врагу никогда не добиться, чтоб склонилась твоя голова, дорогая моя столица, золотая моя Москва!"
Потом была переписка, которая длилась до окончания семилетки. Война окончилась за два года до этого.
